Етим ЭМИН,
классик лезгинской литературы
(1838-1884)
Выдающийся лезгинский поэт Магомед-Эмин, принявший псевдоним «Етим», что означает «сирота», родился в 1838 г. в ауле Ялджух бывшего Сулейман-Стальского района Дагестанской АССР в семье кадия сельского суда. Будущий поэт обучался в разных медресе, а завершил работу у арабиста Хаджи Абдуллах Эфенди.
Личность и творчество Етима Эмина оказали огромное влияние на развитие лезгинской литературы. Етим Эмин привнес в родную литературу новые темы, идеи, образы, выступил новатором поэтики, создал литературный язык, обновил ашугскую традицию, дав ей путь в большую литературу. Последователями Эмина стали известные лезгинские поэты Гаджи Ахтынский и Сулейман Стальский.
Етим Эмин умер в 1889 г., оставив большое литературное наследие, сбор, систематизация и изучение которого продолжаются в настоящее время.
В истории дагестанской литературы XIX в. – уникальный, совершенно беспрецедентный по силе литературных талантов, период. Среди большого числа горских поэтов резко выделяются своей одаренностью те, которых сегодня по праву считают основоположниками национальных литератур Дагестана.
Творчество Етима Эмина, классика лезгинской поэзии, убеждает, что новое содержание поэзии, с того самого момента, когда художник встал на путь реального отображения жизни, повлекло за собой и новые формы выражения. Завоевания поэта в общественной и эстетической сферах художественного мышления по праву оценены как значительный вклад не только в лезгинскую, но и в поэтическую культуру всего Дагестана.
«Выражая себя, лирический поэт выражает проблему своего века, – писал И.Р. Бехер, – причём это «себя», личность поэта, должна вырасти в характер, представляющий век, в орган, в котором эпоха снова обретает «свой поэтический образ».
Говоря о значении литературного наследия Етима Эмина, Г. Гаджибеков отметил, что «нет такого общественного события, и явления своего времени, мимо которого прошел бы Эмин».
Одно то, что произведения Эмина, которые нигде не печатались, живут в народе по сей день, называет его великим Эмином, – говорит о том, что его произведения имеют несомненную художественную и социальную ценность. Изучая произведения Етима Эмина, нетрудно понять, что их автор был незаурядной личностью. О многом говорит и псевдоним поэта. Поэт такого душевного склада и таких взглядов, как Етим Эмин, не мог не чувствовать себя сиротой в мире, который, говоря его же словами, был «суров», безжалостен к несчастным».
Лезгинская поэзия XVIII-начала XIX вв. представляет собой своеобразный синтез, переплетённость любовной, социально-обличительной, философских тем. Отсюда миссия поэтов-певцов – своеобразное просветительство, этическое и эстетическое воспитание людей труда, к которым относится и Етим Эмин.
Подводить творчество Е. Эмина к идее революционных преобразований как единственно возможного средства борьбы, на наш взгляд, надуманно и лишено каких-либо оснований.
Изучая быт народа, наблюдая развитие социальных событий, Етим Эмин пытался передать в своих стихах увиденное и пережитое.
Поэтические размышления поэта, в основе которых лежали конкретные факты из жизни лезгинского аула, не носили локального характера, в отличие от авторов, не сумевших выйти за пределы событий местного значения. Етим Эмин оказался способным осмыслить жизненные явления весьма широкого масштаба. Любое зрелище, любой факт наводят его на размышления.
О философском мировоззрении Етима Эмина свидетельствуют его произведения-раздумья, его стихи – это мысли о бренности мира и сиюминутности человеческой жизни.
Он отвергает мир «злословья и наветов», не желает мириться с царящим в обществе злом и несправедливостью. Так, в стихотворении «Крик о помощи» Эмин для выражения своего отношения к миру использует слово «воротит»: «Вставай, народ, плохих людей, / Ведь приютом стал мир! / Честных людей / Как воротит от мира».
Именно презренье, чувство, возможно, чуть менее сильное, чем
«ненавижу» и «не приемлю», определяет отношение к миру Эмина.
Презрения заслуживает беспощадный, бесчестный мир, который поэт
не приемлет.
Эмин чувствовал дыхание нового, становящегося мира.
Его питают две стихии: мертвящий распад (пережитки феодального
уклада) и жизнетворящий хаос (развивающийся быстро капитализм).
Если об этом явлении говорить сегодня, то это определяется как движение вперед, проявление прогресса. Беспокойство за будущее народа,
страх перед неизвестностью и определили специфику восприятия эпохи.
Впоследствии идея эминовского стихотворения «Крик о помощи»
была подхвачена его учеником и последователем Сулейманом Стальским, написавшим новые стихи на эту же тему, но в более широком
философском, социальном аспекте.
Етим Эмин хорошо понимал действенную силу правдивого слова, к которому прислушиваются истосковавшиеся по нему люди: «Речь твоя. Эмин, людей тревожит. / Берегись,- а вдруг властям доложат?».
Будучи в высшей степени искренним поэтом, он не скрывает своего душевного состояния, своих страданий.
Поэт считает, что мир «создан был на радость людям», а стал невыносимым для них вследствие неразумного устройства жизни, бедности и насилий.
Так, в преддверии XIX в. подводит итоги богатым жизненным наблюдениям замечательный азербайджанец, визирь карабахского хана Молла Панах Вагиф. И с тем же гневным презрением:
Я мир такой отвергаю, он в горле стал порядок,
Он злу и добру достойного места не приберег.
В нем благородство тщетно: потворствует подлым рок,
Щедрости нет у богатых – у щедрых пуст кошелек
И ничего в нем, кроме насилия злого, нет.
(перевод К. Симонова)
Горячий жизнелюб, поэт огромного самобытного дарования, даргинец Омарла Батырай приходит к такому же выводу:
Будь неладен этот свет…
Что за подлая пора!
Сокол дохнет на руке,
Мясо же вороны едят.
Да померкнет этот свет…
Что за подлая пора!
Конь стойла позабыт,
А ячмень ослам дают.
В кумыкской степи заблудившийся в поисках правды Ирчи Казак писал ученому соотечественнику:
Бедняков обдирают мошенник и плут,
Клячу жалкую за скакуна выдают,
За копейку родного отца продают,
Ложь и подлость кругом, Магомед-Апенди.
Без труда устанавливается поразительное совпадение в мироощущении поэтов, проистекающее, на наш взгляд, от острой боли за человека и огромной веры в него. Явственно ощутимая внутренняя жизнь, печаль, тревога, философско-нравственные размышления над прошлым и настоящим раскрывали перед поэтами историческую закономерность жизни общества и человека.
Созвучность творчества, созвучность судеб лучших поэтов своего времени не были случайным стечением обстоятельств. Здесь сказалась глубокая историческая закономерность, обусловленность судеб. Время само обнажает подлинную сущность явлений, срывает последние «маски». Для последователей мыслителями эпохи религиозно-этического, по существу, мировоззрения невнятным представлялась возможность признания всеобщей неустроенности в мире. Тем большее грехопадение – в добровольном отречении от мира, который «в горле стал поперек» (Вагиф).
Поэзия Етима Эмина выразила саму суть переломной эпохи. Движение истории, новые решающие события в жизни народа не могли оставить художника равнодушным к происходящему. Расколовшийся мир, прошедший через сердце поэта, символизирует извечную тягу беспокойного духа к открытиям в себе и в окружающих, указывает на связь художника и реальности и на те обстоятельства, что отразились в его мировосприятии.
ДРУЗЬЯМ, НЕ ИНТЕРЕСУЮЩИМСЯ МНОЙ
Друзья мои, судьба ко мне жестока,
И в доме нет ни хлеба, ни огня...
Коль сирота пройдет у ваших окон,
Неужто вы не вспомните меня?
Друзья мои, согласно Божьей воли
Не оставляйте бедного без доли.
Пускай ребёнок плачет не от боли,
Но всё равно спешит к нему родня.
Проходит жизнь в лишеньях беспросветных,
А вас как будто не тревожит это...
Что скажете Всевышнему в ответ вы,
Когда он спросит, вас во всем виня?
Я написал письмо друзьям богатым,
Напомнив им о святости адатов*,
Неужто вы запрятали куда-то
Его в мешок, от глаз людских храня?
Эмин к постылым просьбам не приучен,
Но горькою нуждою он измучен.
И если вам известна его участь,
То подстегните щедрость, как коня.
*адаты - горские обычаи, нормы доисламского права
Перевод с лезгинского
М. Ахмедовой-Колюбакиной
Комментариев нет:
Отправить комментарий